mind

Белеет парус одинокий в тумане моря голубом. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?

Как мы все помним, лермонтовский парус ищет бури, то есть дома он оставил штиль. Со мною все наоборот. Струя светлей лазури, луч солнца золотой – вот именно то, что меня сейчас интересует. И, кажется, все в наличии. И ананасы, и рябчики.

В это самое время в необъятном родном краю происходит какой-то п****ц (апокалипсис). При этом радоваться, что худшее позади, тоже рано. Несмотря на творческие усилия, еще не все украдено, не все сгорело, еще не все заражено радиацией, и не все отравились или утопли.

Радоваться, что худшее позади, пока рано.

Какой-нибудь Лихтенштейн уже бы 50 раз исчез с лица земли. А мы то – ого-го! У нас этих миллионов гектаров – хочешь жги, хочешь – руби, хочешь – заваливай московским мусором. Да мы можем еще и у китайцев попросить, и все равно останется место!

Какой-нибудь Лихтенштейн уже бы 50 раз исчез с лица земли. А Российскую Федерацию уничтожать придется еще очень долго!

И людей у нас тоже неисчерпаемые запасы. Расстреливать еще и не начинали. До сих пор находятся такие, кто не заметил, что что-то идет не так. Один вон наблюдательный товарищ обратил внимание на тот факт, что у митингующих кроссовки модные.

Пока у тебя есть модные кроссовки, жаловаться не на что.

Это ж сколько ждать, пока все обносятся! А некоторые, до этого уважаемые мной, граждане считают, что пока столичные хипстеры не станут похожи на шахтеров после ночной смены, так вообще не о чем беспокоиться. И при таком раскладе, очевидно, что необходимо запастись терпением.

И уж чего-чего, а этого добра у нас хватает! При социализме ждали коммунизма, а сейчас задача гораздо более реалистичная. И не нужно бегать с плакатиками. Нужно просто жить, донашивать, что есть, доедать запасы. Так мы быстрее достигнем дна. И те, кто дотерпит, сможет от него оттолкнуться культями.

Друзья, терпим дальше! Все исправится само собой

Следуя этой логике, я не так уж далека от интересов Родины. Вчера вот я попробовала улиток и запивала их Dom Peregnon 2009 года.

Не то, чтобы я испытывала чувство вины. Те, кто меня знают, подтвердят, что жизнь моя была немногим легче шахтерской. Съеденные моллюски не имеют никакого отношения к российским налогоплательщикам. За эту власть я никогда ни то, что не голосовала, я даже предупреждала, что нельзя. Не послушались!

Но вот я ковыряю вилкой жаренную фуагру, и мне грустно. Не потому, что хочется котлеты с картошкой, мне нравится фуагра. А потому, что у шахтеров нет модных кроссовок, и такая мать-одиночка, как я, может оказаться за соседним столиком только благодаря чуду. Мне не по себе, что в Карелии будет самая большая помойка в Европе. И мне жутко, что жители Киселевска дышат черной пылью угольных шахт и умирают от рака. А вот то, что все это можно исправить, но исправлено это не будет, это меня просто бесит!

У меня когнитивный диссонанс. Чтобы как-то его выразить, я не поленилась сделать несколько фотожаб.

Что если, друзья, ракета над Северодвинском взорвалась специально, чтобы отвлечь внимание? И что где-то в секретной лаборатории разработано куда более нужное оружие – с его помощью можно уловить любую оппозиционную мысль в любой точке мира. И вот ты такой лежишь на пляже в Римини, и вдруг тебе пришло в голову, что Путин какой-то несимпатичный. И тогда мгновенно приходят они. Наши блюстители.

Или еще прихехал ты в Альпы, думаешь отдохнуть от проблем. Взобрался на 2600 метров, а там московская помойка на 300 га!

Мы еще многое можем предложить миру, находясь даже в такой неудобной, как сейчас, позе. Только времени на жабы жалко. Скоро, может, живьем увидим.

На самом деле, конечно, очень хочется, чтобы все наладилось. Не помню, кто сказал, но согласна: «Демократия – несовершенная система. Но еще никто не придумал ничего лучше» (цитирую не точно, по памяти). Но сама собой демократия не получается. Власть получают те, кто за нее борется. И если народу не нужна власть, он рад ее отдать в «сильные руки», то взамен он получает бесправие. И очень хочется, чтобы борьба за власть была мирной и политической, и никакой иной.

Эти снимки я сделала в Ле дез Альп (Les Deux Alps), Франция. В этой современной альпийской деревне огромный выбор активного отдыха. На фото – коммерческие полеты на параплане.

Со стороны выглядит так захватывающе, что хоть бросайся в пропасть от зависти. Однако погода была не самой летной, и подвешенных к параплану героев ветер швырял из стороны в сторону, как кот – дохлую мышь.

Полеты совершенно безопасны, не требуют никаких навыков (инструкторы все сделают за вас), к тому же этот склон в Ле дез Альп настолько прекрасен, что стоит того, чтобы проблеваться. И все же я была втайне рада, что все места расписаны до нашего отъезда.

Cклон в Ле дез Альп настолько прекрасен, что стоит того, чтобы проблеваться. И все же я была втайне рада, что все места расписаны до нашего отъезда.

Я всегда считала, что жизнь принадлежит смелым. И сама себя весьма самонадеянно относила к категории людей не робкого десятка.

При этом я патологически боюсь высоты. Из-за этого, живя по нескольку месяцев на горнолыжном курорте, я почти не катаюсь.

Я боюсь водить машину, и каждый раз, садясь за руль, я будто отправляюсь на войну и внутренне готова, что могу не вернуться.

Я могу потерять сознание в кинотеатре, если не успею зажмуриться, когда на экране показывают открытые раны.

Но смелость нужна не только там, где правит бал адреналин.

Смелость нужна не только там, где правит бал адреналин.

Она нужна, например, чтобы взять ипотеку, когда экономика в стране каждый год обрывается вниз покруче черной горнолыжной трассы. Но твоей семье необходим дом, и ты идешь на риск.

Смелость нужна женщине, которая решается не прерывать беременность и оставить ребенка, когда знает, что поддержки ждать не от кого.

Смелость нужна, когда родитель (как правило, извините, опять же женщина) содержит двоих (другая моя подруга – троих!) детей, но отваживается уйти с ненавистной работы и открыть свой бизнес или посвятить себя любимому делу.

Но подлинная храбрость, в отличие от легкомысленности и безрассудства, на мой взгляд, напрямую связана с ответственностью. Потому что когда ты осознанно выбираешь потенциально опасный путь, то и платить за провал готовишься сам(а).

Когда ты осознанно выбираешь потенциально опасный путь, то и платить за провал должен сам.

Это хоть с ипотекой, хоть с экстремальным спортом. Пожалуй, рисковать стоит в двух случаях: когда у тебя хорошая страховка, которая обеспечит тех, кто от тебя зависит, если ты разобьешься, или когда нет другого выхода и риск – наименьшее зло, а проигрыш равен статус кво.

Как это все связано с парапланеризмом? Если шанс, что меня шандарахнет о скалу равен 0,01%, то мой страх иррационален. При следующей возможности полетать, пожалуй, надо надевать памперс и кидаться в бездну. Или, может, не надо? Какая разница, какой страх? Может быть, смысл не в преодолении фобий, а в том, ради чего ты это делаешь и действительно ли это для тебя важно?

Сижу я однажды в автосервисе в Тюмени, жду, когда мне заменят не то подшипник, не то сальник. В комнате ожидания, как это обычно бывает, включен телевизор.  Со мной на соседнем диване сидит владелица красного «субару» – симпатичная женщина средних лет.

Из телевизора раздается мрачный баритон, которым хорошо объявлять войну. Речь, однако, идет о жизни в современной Европе. И жизнь эта, как внушает нам баритон, полна опасностей и лишений. По тесному экрану бродят толпы смуглых мужчин. Голос трагически сообщает нам шестизначные цифры, которыми эти толпы измеряются. Демонстрируется карта – на ней черными стрелками показаны направления, по которым беженцы наводняют Евросоюз. Такие карты со стрелками мы видели в учебниках истории в главах о военных действиях. На своем пути мигранты, как и полагается завоевателям, насилуют европейских женщин и сеют криминал. Владелица красного «субару» вздыхает, качает головой. Наркотики, сексуальные домогательства, грабежи, истощение государственного бюджета.

Наркотики, сексуальные домогательства, грабежи, истощение государственного бюджета. Владелица красного «субару» вздыхает, качает головой.

Но этим страдания простых европейцев не исчерпываются. Повсюду рыщут террористы. Нам показывают нарезку из хроники: крики людей, выстрелы, тела, лежащие на земле, грузовики, врезающиеся в толпу, лужи крови на мостовых. Женщины в паранджах на европейских улицах, мужик в носках, сидя на газоне, читает намаз. Баритон озвучивает цифры и сюжеты таким тоном, словно кого-то хоронит. Крах Европейского союза. Исламизация. Неонацисты. Насилие. Владелица «субару» снова издает какое-то междометие.

Мне становится интересно, что думает эта женщина. Сочувствует ли она бедной Европе, или ее, как и меня, бесят ведущий и вся эта передача?

Мне становится интересно, что думает эта женщина. Сочувствует ли она бедной Европе, или ее, как и меня, бесят ведущий и вся эта передача?

Далее нам рассказывают о несусветной жаре, накрывшей несчастную зону евро. Неурожай, иссохшие виноградные лозы, солнечные удары и инфаркты. А потом еще и геи и трансгендеры. Женщина не выдерживает, и говорит мне:

– Слава богу, что мы в России живем!

Я тогда как раз пару недель как вернулась из Италии. Мы также успели заехать в Париж и Цюрих. Красивейшие виды, прекрасная кухня, доброжелательные жизнерадостные люди всех национальностей повсюду, включая, как это ни странно, и коренных жителей. Видела и мигрантов, они пытались помыть нам лобовое стекло и продать воду. И жара была. Конечно, в Европе полно проблем и очень серьезных в том числе. Но они вовсе не на каждом шагу, как показывает телик!

Красивейшие виды, прекрасная кухня, доброжелательные жизнерадостные люди всех национальностей повсюду, включая, как это ни странно, и коренных жителей.

Чтобы объяснить, почему этот замогильный голос и особый подбор фактов вызывают у меня отвращение, предлагаю ответить на такой вопрос: какова цель рассказа об ужасах жизни в Европе? И если ответ: привлечь внимание общественности, чтобы оказать помощь, тогда, конечно, все понятно, молодцы. Мы предлагаем помощь Европейскому союзу? Собираем волонтеров спасать европейских женщин? Нет? Тогда какова цель? Целей несколько, и ни одной благородной.

Чтобы объяснить, почему этот замогильный голос и особый подбор фактов вызывают у меня отвращение, предлагаю ответить на такой вопрос: какова цель рассказа об ужасах жизни в Европе?

Я не буду сейчас препарировать этот простейший прием нашей родной пропаганды, кто в курсе, все знает и без меня. Кто предпочитает российское телевидение здравому смыслу, все равно мнение не изменит. Только одно скажу: нигде в Европе я не видела ни одной европейской бабушки, просящей милостыню. Цыганки да, попадаются время от времени. Но чтобы местная пожилая немка или итальянка сидели с протянутой рукой, даже и представить такое не могу. Почему-то ведуший, так переживающий за бедных европейцев, не сообщил, что мигранты у них живут лучше наших пенсионеров. В общем, когда у наших бабушек будет тоже все в порядке, я, так и быть, послушаю о крахе Европейского союза. Доживу ли только? А пока, как говорится, на себя посмотрели бы.